Выходные
данные:
Веракса Н.Е. Личность и культура:
структурно-диалектический подход // «Перемены», 2000, №1 – с. 81-107.
Примечания:
1) В тексте приведены номера страниц
оригинала – выделены серым цветом, жирным шрифтом. Номера страниц оригинала предшествуют тексту.
2)
Интерактивное
оглавление позволяет переходить на нужное место текста. Для этого подведите
курсор к соответствующей гиперссылке в оглавлении, и удерживая клавишу Ctrl, нажмите на левую кнопку мыши.
Оглавление
Личность и
культура: структурно-диалектический подход
Пространство
активности личности
Структура
нормативной ситуации
Внутренняя
противоречивость социальной нормы
Своеобразие
культуры как нормативного пространства жизни
Нормативная
система и личность
Человеческое
и природное в человеке
СТРУКТУРНО–ДИАЛЕКТИЧЕСКИЙ ПОДХОД
Н.Е.Веракса
81
Главная задача, которую мы ставим в
данной работе, состоит не в том, чтобы дать подробный, развернутый обзор подходов,
связанных с обсуждением проблемы личности, а в том, чтобы предложить такую
дефиницию личности, которая помогла бы соединить различные планы ее анализа,
отчасти демистифицировав сложность проблемы, и наметить перспективы, которые
открываются для образования. Эту задачу мы хотим решить с диалектических
позиций.
Нет необходимости приводить аргументы
в защиту диалектического метода, однако отметим, что именно в отечественной
психологии существует традиция построения психологического знания на основе
диалектического анализа. Сошлемся на Л.С. Выготского, который прямо писал, что
«все истинно научное мышление движется путем диалектики[1]».
В зарубежной психологии также наблюдается устойчивая тенденция применения
диалектики как концептуального метода анализа психических явлений.
Так, последние работы Ж.Пиаже были
прямо посвящены изучению развития диалектических структур. В ряде исследований
поиск решений проблем личностного развития также ведется с применением диалектики.
Более того, сложилось определенное направление, которое получило название
«диалектическая психология» (A.WaIlon, K.F.Riegel, R.M.Lerner, М.В.Каuffman и др.). Нам
представляется, что дальнейшее развитие диалектического метода связано не
столько с содержательным анализом диалектики природных и культурных явлений,
сколько с разработкой основ структурного анализа.
82
Итак, при поиске интересующей нас
дефиниции мы, повторяя А.Г. Асмолова, «попытаемся бросить взгляд на личность со
стороны общества[2]», т.е.
именно со стороны, извне. Нетрудно заметить, что в этом случае слово
«личность» в явном или неявном виде указывает на некоторую специфичность
человека в сравнении его с другими людьми. Поэтому главную задачу применения
структурно-диалектического подхода мы прежде всего видим в том, чтобы раскрыть
данную специфичность. Для подтверждения этой мысли сошлемся на такой авторитет
в области диалектики, каким является А.Ф.Лосев. В работе «Вещь и имя» он
связывает понятие личности с именем, подчеркивая при этом прежде всего
индивидуальность человека: «Имя в настоящем смысле есть собственное, а не
нарицательное имя... Имя - порождение
живых, взаимообщающихся личностей. Имя вещи есть орудие общения с нею как с
живой индивидуальностью. Индивидуальность тут - живая личность, самосознающая
вещь, разумевающая природа. Смысл имени есть живой и индивидуальный смысл
личности. Имя - откровение личности, лик
личности, живая смысловая энергия жизненно самоутвержденной индивидуальности»[3].
В приведенном отрывке отчетливо видна устанавливаемая А.Ф.Лосевым связь
личности и индивидуальности. Здесь же обращает на себя внимание и вторая
сторона слова «личность». В ней выражена необходимость считаться с человеком,
который утвердил себя как личность.
Яркий представитель отечественной
диалектической традиции Э.В. Ильенков прямо писал: «О том, что «личность» -
уникальное, невоспроизводимо индивидуальное образование, одним словом - нечто единичное, спорить не приходится»[4].
Итак, основная задача при анализе
любой проблемы, в том числе и проблемы личности, с точки зрения
структурно-диалектического подхода состоит прежде всего в поиске главной
оппозиции, т.е. таких отношений противоположности, которые пронизывают все ее
сколько-нибудь существенные аспекты.
В психологии все разнообразие
подходов к проблеме личности можно свести к двум, отражающим понимание ее
существа. Первый подход фактически постулирует, что всякий человек есть
личность. Как отмечал А.Н.Леонтьев, в этом случае «под понятием личности
разумеется человек во всей его эмпирической тотальности»[5].
Второй подход подчеркивает, что личность есть качество, которое приобретается
человеком. Чтобы быть личностью с точки зрения первого подхода достаточно
родиться человеком, а с точки зрения второго –
83
необходимо взаимодействовать с
социумом. Для обеих точек зрения есть свои основания. Действительно, термин
«личность» не применяется к животным. Следовательно, категория «личность» в
психологии безусловно отражает биологические основания. Но и вторая точка
зрения подчеркивает, и подчеркивает справедливо, что употребление термина
«личность» указывает на своеобразие человека, связанное не столько с его
наследственными качествами, сколько с приобретаемым им опытом социального
взаимодействия, говоря словами А.Ф Лосева, не на вещество, а на имя. В нашей
психологии эти два подхода нашли отражение в постановке проблемы биологического
и социального в личности. В дальнейшем анализе мы будем иметь в виду эти две
стороны человека - биологическую и
социальную.
ПРОСТРАНСТВО АКТИВНОСТИ ЛИЧНОСТИ
Итак, отношения биологического и
социального в личности даже при самом поверхностном взгляде выступают как одно
из возможных оснований для структурно-диалектического анализа. Правда, при этом
возникает необходимость установления противоположности этих сторон, что далеко
не всегда очевидно. Вероятно, чтобы показать противоположность биологического
и социального начал в человеке, нужно попытаться понять, говоря математическим
языком, область определения такой категории, которую мы передаем термином
«личность». Другими словами, обсуждение проблемы биологического и социального в
личности со структурно-диалектических позиций предполагает анализ
«пространства» активности личности. С этой целью важно попытаться установить,
есть ли такая область активности человека, причем активности индивидуальной, в
которой он отличается и утверждает это свое отличие от других; существует ли
линия именно его жизнедеятельности, если так можно сказать, которая приводит к
возникновению особого качества, которое иначе, как термином «личность», нельзя
определить. И вот уже для этой области рассматривать отношение биологического
и социального, пытаясь понять его как отношение противоположностей. Учитывая
методологическую установку, важно найти такую единицу жизненного пространства
личности, которая и будет содержать в себе свойства целого.
Рассмотрим предельную ситуацию,
когда человек оказывается от рождения вне социального окружения. Главное
препятствие к становлению личности в подобного рода случаях связано с
овладением культурными (или социальными) нормами. В психологии рассмотрены
случаи К.Хаузера, Амалы и Камалы и др.[6].
Везде обращает на себя внимание в первую очередь скудность в освоении
общепринятых норм поведения. Подобные субъекты выделяются не сво-
84
им поведением среди животных, а
поведением среди людей, точнее неумением следовать даже элементарным правилам.
Мы могли бы сказать, что они вряд ли выступают для окружающих людей как
личности, скорее как животные, а именно как личности они не представляют
интереса.
Э.В. Ильенков, отвечая на вопрос «В
каком пространстве существует личность?», писал: «Личность... рождается,
возникает (а не проявляется!) в пространстве реального взаимодействия по
меньшей мере двух индивидов, связанных между собой через вещи и
вещественно-телесные действия с этими вещами»[7].
Мы подошли к главному тезису нашего
анализа личности. Для того чтобы представлять ценность для других людей,
выступить для них в качестве личности, человек должен прежде всего адекватно
вести себя в социуме. Но это означает, другими словами, что индивид в первую
очередь должен выполнять принятые в данном сообществе социальные нормы. Сам же
социум (или культура) в этом случае предстает как система нормативных
ситуаций, правила поведения, в которых индивид должен усвоить, чтобы адекватно
взаимодействовать с другими «индивидами и вещами». Таким образом, именно нормативная ситуация выступает в качестве
единицы пространства активности личности.
Субъекты, развивавшиеся вне социума,
не становились личностями (с которыми необходимо считаться) до тех пор, пока
не осваивали социальные нормы и не выступали в качестве адекватных партнеров
социального взаимодействия именно в нормативных ситуациях.
НОРМАТИВНАЯ СИТУАЦИЯ
Под нормативной ситуацией мы понимаем стандартную ситуацию социального
взаимодействия, в которой достаточно точно определены правила социального
поведения.
Однако даже такое, относительно
очевидное понимание нормативной ситуации все же требует известного уточнения.
Прежде всего, необходимо ввести определение ситуации. В гештальтпсихологии
использовалось понятие проблемной ситуации. «Проблема возникает, например,
тогда, когда у живого существа есть какая-либо цель, и оно не знает, как эту
цель достигнуть»[8]. Для
дальнейшего изложения важно обратить внимание на тот факт, что гештальт-психологи
включали в понятие проблемной ситуации возникающую у субъекта цель. Отсюда
следует, что понятие ситуации, видимо, предполагает, во-первых, самого субъекта
и, во-вторых, известную избирательность к тем обстоятельствам, в
85
которых этот субъект оказался. Другими
словами, можно сказать, что ситуация есть не только набор различных
обстоятельств, но это есть еще и отношение между субъектом и этими
обстоятельствами. Именно отношение между субъектом и обстоятельствами,
выраженное в виде цели субъекта, придаст известную целостность ситуации.
Дело представляется таким образом,
что если мы возьмем обстоятельства сами по себе как некоторые объективные
свойства какой-либо точки пространства -
времени, к которой можно привязать чисто внешним образом понятие ситуации, то
сразу обнаружится принципиальная невозможность такого подхода в силу как
полной неопределенности самих свойств, так и их числа. Только благодаря
введению субъекта и поставленной перед ним цели отмеченная неопределенность
снимается, одни свойства и обстоятельства становятся главными, существенными, а
другие, наоборот, - второстепенными.
Как нам кажется, эту особенность
понимания ситуации заметили представители поведенческой психологии. В
частности, Э. Толмен в своей работе «Поведение как молярный феномен»
критически относится к позиции Уотсона: «Уотсон в основном, по-видимому,
описывает поведение в терминах простой связи «стимул-реакция»... он писал: «Мы
используем термин «стимул» в психологии так, как он используется в физиологии.
Только в психологии мы должны несколько расширить употребление этого термина.
В психологической лаборатории, когда мы имеем дело с относительно простыми
факторами, такими как влияние волн эфира различной длины, звуковых волн и
т.п., изучая их влияние на приспособление человека, мы говорим о стимуле. С другой
стороны, когда факторы, которые приводят к реакциям, являются более сложными,
как, например, в социальном мире, мы говорим о ситуациях. Ситуация с помощью
анализа распадается на сложную группу стимулов. В качестве примера стимула
можно назвать такие раздражители, как пучок света различной длины волны;
звуковую волну различной амплитуды и длины, фазы и их комбинации; частицы
газа, подаваемые через такие небольшие отверстия, что они оказывают воздействие
на оболочку носа; растворы, которые содержат частицы вещества такой величины,
что приводят в активность вкусовые точки; твердые объекты, которые воздействуют
на кожу и слизистую оболочку; лучистые стимулы, которые могут вызвать ответ на
температуру; вредные стимулы, такие как режущие, колющие, ранящие ткань.
Наконец, движения мускулов и активность желез сами служат стимулами вследствие
того воздействия, которое они оказывают на афферентный нерв, заканчивающийся в
мускуле»[9].
Толмен понимает, что трактовка ситуации, которую предлагает Уотсон, приводит к
вычленению бесконечного числа стимулов и принципиальной невозможности понять
поведение. Он пишет: «Поведение как таковое, по край-
86
ней мере в настоящее время, не может
быть выведено из сокращений мускулов,
из составляющих его движений, взятых самих по себе... Акт, рассматриваемый как
акт «поведения», имеет собственные отличительные свойства. Они должны быть
определены и описаны независимо or каких-либо лежащих в их основе
процессов в мышцах, железах или нервах... Соглашаясь, что поведение имеет
собственные описательные особенности, мы должны четко уяснить, каковы они.
Первым пунктом в ответе на этот
вопрос должен быть установленный факт, что поведение
в собственном смысле всегда, по-видимому, характеризуется направленностью на
цель или исходит из целевого объекта или целевой ситуации. (Выделено мною. - Н.В.)
Полное определение любого отдельного акта поведения требует отношения к
некоторому специфическому объекту - цели
или объектам, на которые этот акт направлен, или, может быть, исходит от него,
или и то и другое»[10].
Таким образом, мы можем определить ситуацию как сочетание факторов, условий,
обстоятельств и т.п., в которых оказался конкретный субъект и относительно
которых он определил цель. Тем самым набор факторов, условий и т.п. теряет
свою неопределенность и, наоборот, приобретает целостность, единство, что и
характеризует ситуацию как специфическое пространство активности субъекта.
Тогда под нормативной ситуацией мы понимаем сочетание факторов, условий
и обстоятельств, относительно которых социум предписывает субъекту определенные
действия. Важны здесь два момента. Во-первых, мы видим, что такое определение
нормативной ситуации связано с приписыванием нормативно заданных действий не
самому субъекту, а объективным условиям, в которые субъект может попасть.
Другими словами, нормативная ситуация относительно независима от субъекта. В
этом случае система нормативных предписаний может быть отделена от субъекта и
выступает как система знаний или культура. Во-вторых, нормативная ситуация,
привязывая правила к атрибутам ситуации, все-таки обращает эти правила на
субъект, вынуждая его действовать нормированным способом. Мы хотим
подчеркнуть, что в нормативной ситуации нельзя быть пассивным. Именно поэтому
нормативная ситуация есть пространство активности субъекта.
Тем самым пространство активности личности выступает как совокупность типичных
ситуаций с набором стандартных, предписанных нормами способов активности, или
культура.
Итак, нормативная ситуация и
является единицей жизненного пространства личности. При этом если человек не
выполняет социальные нормы, то общество применяет аппарат принуждения,
функционирующий в различных формах с разной степенью давления: от дружеского
совета до прямого насилия.
87
СТРУКТУРА НОРМАТИВНОЙ СИТУАЦИИ
Введенное нами понятие нормативной
ситуации охватывает весьма широкий класс ситуаций. Они характеризуют
взаимодействие людей друг с другом, взаимодействие человека с самим собой и
взаимодействие человека с вещами. В соответствии с проделанным анализом всякая
нормативная ситуация включает в себя следующие структурные компоненты:
материальные свойства (или признаки) ситуации и правила (или предписанные
способы действия), т.е. идеальные свойства (в терминологии Э.В. Ильенкова).
Материальные и идеальные свойства нормативной ситуации представляют собой
фактически ее внешние и внутренние свойства. Эти свойства можно назвать
объективными свойствами ситуации.
Отнесение правил к атрибутам
ситуации (т.е. к ее объективным сторонам, как, например, к какой-либо вещи,
входящей в ситуацию) раскрывает ее одну чрезвычайно важную особенность. Если
посмотреть на нормативную ситуацию, идя не от правила, а, наоборот, от вещи,
то, для того чтобы быть культурным человеком, нужно уметь видеть не только
вещь саму по себе, но и знать те правила, которые предписаны этой вещи в данной
культуре. Таким образом, в культуре как системе нормативных ситуаций всякая
вещь теряет свою непосредственность: она становится не только вещью (и не
столько вещью), но и предметом человеческой культуры.
[1] Л.С. Выготский. Соч. Т 5. С.37
[2] А.Г. Асмолов. Культурно-историческая психология и конструирование миров. Москва-Воронеж, 1996. с. 77
[3] А.Ф. Лосев. Имя. – СПб., 1997. с. 189.
[4] Э.В. Ильенков. Философия и культура. – М., 1991, с. 389
[5] А.Н. Леонтьев. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. с. 162
[6] См., например, Й.Лангмейер, З.Матейчек. Психическая депривация в детском возрасте. - Прага, Авиценум, 1984.
[7] Э.В.Ильенков. Философия и культура. - М., 1991. С.404.
[8] Психология мышления. / Сб. переводов с нем. и англ. под ред. А.М.Матюшкина. - М., Прогресс, 1965.С.86.
[9] Хрестоматия по истории психологии. Период открытого кризиса. / Ред. П.Я Гальперин А.Н.Ждан - М.. МГУ, 1980. С. 47 - 48.
[10] (Там же. С. 50-53).